— В частности, мне хотелось бы отметить ваш талант вязать снопы, — прошептал Дубровский Маше. — Вы и сами не представляете наверное, как это здорово — так туго затягивать и связывать снопик к снопику рыльцем и тычинками, наружу и внутрь, обесценивая погрешности колоса и архитектурные изыски древних пигмеев Васильевского острова обнажая. Хочется быть молодым поэтом, прозываясь Пушкиным хотя бы или Бестужевым, к примеру, или самим батюшкой Аристархом Никодимовичем Протоплазменным, смотря на вас. Смотрел бы я на вас, Маша, смотрел бы!… Моею будете женой?
— Что вы, светлейший князь, я вас на вы зову своей судьбою, но я не Маша, извините…
— Как?
— Не Маша я, и все тут!
— Как же так?
— Зовут меня Антуаннета, фамилия моя — Каренина, другому я навеки суждена. И во-об-ще — я не такая, жду трамвая я!
— Как же так же?
— (Антуаннета про себя) Вот, блин, дурак.
— (Антуаннета вслух) Бывайте, князь, бывайте.