…На первой парте сидела девушка Рита, с которой мы познакомились в первом классе. Сказать по совести, это была моя первая неоплатоническая любовь. Но без взаимности. Впрочем, и сейчас она ничуточку не изменилась.
Рядом с ней – Серега, бывший малолетний распиздяй. Особо памятная дата, связанная с ним и сохраненная в памяти, относилась примерно к тому же периоду жизни. Мы шли из школы, спрашивали время у всех прохожих и очень удивлялись тому, что время у всех прохожих было разное.
– Скажите, пожалуйста, сколько сейчас времени?
– Пять минут второго, — отвечала нам тетя в очках.
– Скажите, пожалуйста, который час? – спрашивали мы метров через пятьдесят.
– Шесть минут второго, — отвечал нам дядя в шляпе.
И так далее.
Соседка ее – Фаина Абрамова – учитель русской литературы два года спустя, щурилась в окно. У нее всегда были пробемы со зрением, и даже тогда, когда меня выгоняли из школы по ее воле, она меня плохо видела. Но сейчас все равно сидела со всеми вместе.
Слева примостился Димос и Машка. Они друг друга знали мало, почти не знали вовсе, но о чем-то живенько беседовали, несмотря ни на что. Димос, кстати, до сих пор играет на гитаре и не оставляет мысли продвинуться на музыкальной ниве. Хочется ему славы.
Слава забился на камчатке, почему-то один. И перед ним парта была пустая, и сбоку. С ним история вообще творилась разная и многочисленная. Это были отношения, настоенные на крышах и чердаках, ночных стройках, лазаниях по карнизам, кирзовых сапогах. В последних он однажды пришел в класс, и объяснил это тем, что кирзовые сапоги – самая удобная обувь. Правда, посмеиваться над ним меньше не стали, а бить стали даже больше. Впрочем, время вырастать из кирзовых сапог приходит к каждому, так и Слава стал продвинутым бизнессэром.
Федор Иванович сидел рядом с Виктором не помню как по отчеству, но знаю что фамилия была его Певелин. Последний был старше Федора, и, надо сказать, очень на него повлиял в выборе настоящей профессии. Естественно, настолько, насколько любая профессия может быть настоящей, конечно же.
В общем, в классе было много людей, знакомых мне, хотя часто и незнакомых друг с другом. И делать мы собирались одну презабавную штуку. Маленький мальчик по имени Володя стоял у доски и читал задание.
– Задача номер тринадцать, — читал он. – Возьмите пластиковую колбу и вылейте ее содержимое. Только после этого приступайте к выгонке березового сока из столовых ножек, за которыми вы сидите. После выгонки влейте в эту же колбу две активные биодобавки и поставьте полученный раствор в холодильную камеру на 36 часов.
Народ притих и полез в школьные сумки за сверлами. И вот, когда большинство уже примостилось у ножек и попыхивая крутило коловороты, товарищ Андрей по битвенной фамили Куликович сказал буквально следующее:
– А я не хочу березовый сок гнать. Я буду гнать кленовый.
«Странно, – подумал я, – действительно, а почему именно березовый? Почему не кленовый?» Очевидно, что об этом же задумались многие. Работа временно стала. А поскольку люди собрались все интеллигентные и в меру взрослые, возник спор силы эдак 5-балльной, не больше. Действительно, почему имено березовый, а не кленовый, к примеру, спорили они. Или не сосновый вовсе. Или не еловый. Или не пихтовый. Или не сок баобабы., скажем. Сок баобабы звучал намного выгоднее с точки зрения мужчин. Так бы и продолжалось, и штормило бы всех не по-детски, но тут открылась дверь и вошел директор школы. (К слову, о директоре можно было сказать только хорошее, но я бы предпочел не говорить ничего, что и собираюсь сделать). Вот он вошел и сказал:
– Ну что же, всё записано, всем спасибо, все отработали хорошо, все могут быть свободны. На выходе не забудьте поставить птичку в журнал посвящений.
Это означало, что пора собирать инструменты, склеивать ласты и потихоньку двигаться вперед.
На выходе действительно стояла объемная, добрая и всегда улыбчивая тетя из столовой, собирала птички и выдавала всем по три рубля. Монитор, который висел над выходом, показывал пустой класс, очень похожий на тот, где недавно мы оставили свои опыты. В него по одному заходили маленькие, неразборчивые на лица люди, выходили и заходили снова. Почему неразборчивые, спросите вы? Вероятно, потому, что разрешение монитора было слишком большое, а диагональ маленькая… Но именно на этом месте, не вглядевшись как следует в знакомые ли лица, я открыл дверь, и проснулся.
the happy end
