Составитель толкового русского
словаря язэка (современное написание)
Владимир Иванович смотрел в даль и как обычно думал.
«Рази я не водолазил в горах под Днепромпетровским, рази я не охотился на пономарей из берданки, бей рынду рази я не кричал на околицах?!»
За семь лет утомительной службы на окраинах империи как только не приходилось изворачиваться, чем только не приходилось заниматься. Пытливый ум Владимира Ивановича заполнил не одну сотню тетрадок убористым почерком своих поступков необычными толкованиями.
— Эх, а ведь совсем наш барин залубенел без моциона, все турусы на колесах несет, щепетильник словарный, — только по ночам тихо говорили крестьяне в исподнем, — и бизуном его не переколпачить…
— Все кончено, не буде боле яти, ни ижицы, ни юсы, еры и тэ де! Даешь реформу! — кричали в сне молоденькие большевички осуждающе.
— Да-да, — вторили им студенты-шестидесятники, отрезая шматок сала на перевернутом музыкальном инструменте, — изгиб гитары желтой совсем не обнимает, тугую пену моря не хочет с губ лизать…
— Уау, — подвывала собачища на луну.
— Ику-ику-ику-ыыы, — соглашался чатланин.
…
И только дед мой, вырисовывая звезды на космолете, щурился в небо и хитро приговаривал: «Шиш, кикимора! Хер, проедина шашнем проточенная…»