Чудесный Дзен!

Слоны идут караваном по пустыне. На них падает снег, а им хоть бы что, только
хоботами от мух отмахиваются и хвосты кверху задирают. Смуглый погонщик играет на зурне, вспоминая свой родной зурбаган и пиво хлебая из горлышка.

Но вдруг слоны замерли, а погонщик заснул. Впереди покзался козел. Он резво подпрыгивал, вспоминая свой родной пакистан и гористую местность приднестровья, и вершины маньчжурских сопок, и ракетные установки «град» мыса доброй надежды, и конфеты «каракумы», и бюль-бюль оглы — народного певца калмыкии, и чингисхана, о котором печатали хроники на съеденном вчера листке из учебника по местной государственной идеологии, и мистера прапорщика головастого, служившего при
кухне поваром…
— Вот как я его боднул, блин, боднул! — возопел козел на всю пустыню гласом вопиющим — все кусты повозгорались.

Слоны прижали хвосты, молча посмотрели друг на друга и поджали хвосты. После чего слоны посмотрели друг на друга молча, поджали хвосты и молча посмотрели друг на друга. После этого произошло то, чего все с нетерпением ждали…

взмедитнулось…

Снился себе Сталиным и слонялся по аэропорту в попытке купить билет до Тбилиси. Народ шарахался как от тифозного, хотя я делал приветственные жесты, шевелил усами, говорил «тыбилиси» и все такое.

А вообще шкура Сталина изнутри жесткая, вонючая и неудобная. Усы воняют чесночной отрыжкой, пальцы плохо гнутся, желтые такие пальцы деспота, короткие, с грязными ногтями. Судя по всему я недавно набивал ими свою канцерогенную трубку.

Сам я однако был добрый и хотелось сделать что-то хорошее своему народу. Поэтому я подошел к хвосту очереди, прищурился ласковым прищуром, махнул деревянной рукой и тонким голосом нявкнул «тыбилиси».

Хвост очереди поредел и виляя, показал на окошко, перед которым извивался хвост побольше. Тогда я, осторожно шаркая сталинскими сапогами, дотащился до родной грузинской кассы, внутри которой, как в аквариуме, сидело мутное женское существо и беззвучно шевелило губами.

— Тыбилиси, — сказал я.

…На нем серебряны портянки,
Экологичный ангидрид
Бросает смело он под танки —
Во лбу его звезда горит.

На нем иголки надувные
И цельный череп на горбу.
Судьбу не тянет он за вымя,
Не дефилирует в гробу.

На нем кальсона озорная
И белый терем в сюртуке…
Ах, мама, что же вы такая,
Уеду с ним я налегке!

На нем династии стояли,
Все трансвеститы смело в бой
За ним в беспамятстве шагали,
А он совсем не голубой.

Я буду с ним на солнце греться
И на полянке пить боржом.
Девичье знает-верит сердце
В любовь и ход его конем…
…

Едва-едва рассвет занялся,
А уж чекисты тут как тут:
Сосед ваш, Настенька, говорят, во всем вчера ровно в 23.15 признался и расписался…
Скажите, как его зовут?

Это было, в сущности, противоестественное зрелище: вообразите себе человеческий палец, отрезанный от целого, от руки — отдельный человеческий палец, сутуло согнувшись, припрыгивая, бежит по стеклянному тротуару…
Иррациональные величины прорастают сквозь все прочное, привычное, трехмерное, и вместо твердых, шлифованных плоскостей — кругом что-то лохматое…

О, Мона Лиза, ты уж не та! — воскликнул Робеспьер, плотоядно протягивая руки к согнувшейся на грядке женщине.
Женщина, почувствовав на себе расползающийся юношеский взгляд, бросила тяпку и повернулась к голосу передом, к лесу задом.
Юнец в черном плаще отошел от «электропастуха» на десять шагов, разбежался, воткнул шпагу у самой границы и спружинил через забор прямо в объятия милой дачницы.
…
Так будущий герой французской революции в возрасте одиннадцати лет лишился невинности и заложил основы будущего олимпийского вида спорта под названием «прыжки с шестом».

Дорогой Самуил Яковлевич!

Вместе с сим я отправляю 150 миллионам абонентов подробный спам о своих книжках. Мне было совестно обременять Вас, переутомленного, всеми своими докуками. Пусть они заденут Вас только самым маленьким краешком. Хлопочу главным образом о «Исторических хрониках» Димы иДР. После «Топтыгина и Лисицы» он бросил детскую литературу и снова взялся за брошенную свою книгу о Толстом и его тонких двойниках.
Не обделите вниманием.

Ваш Чуковский

---

Комментарии к письму:

* Д.М.Ханин (1903-1937, расстрелян) — заведующий отделом детской и юношеской литературы Госиздата РСФСР, член правления издательства «Молодая гвардия».

* М.С.Эпштейн (1980-1938, расстрелян) — заведующий Главсоцвоса, член коллегии Наркомпроса, заместитель наркома просвещения.

* А.В.Луначарский (1875-1933) — советский политический деятель, критик, публицист, литературовед, драматург, переводчик. До 1929 года — нарком просвещения РСФСР.

* Е.А.Благинина (1903- 1989) — детский писатель, поэт, переводчик.

* Указом Верховного Совета СССР от 31 марта 1939 г. С.Маршак был награжден орденом Ленина (в группе 172-х писателей) «за выдающиеся успехи и достижения в развитии советской художественной литературы» (Правда, 1939, 1 фев.).

* Н.А.Сундуков — директор Учпедгиза (издательства учебно-педагогической литературы).

* С.В.Михалков (род. 1913 г.) — писатель, секретарь Союза писателей; П.А.Семынин (1909-1983) — поэт; М.М.Зощенко (1985-1958) — писатель; М.Ильин (Илья Яковлевич Маршак, 1895-1953) — писатель, брат С.Маршака. Все они в пору этого письма находились в эвакуации в Алма-Ате.

Так как меня зовут Мухаммад Ё, хочу поднять вопрос об ещё одной букве, которой, к сожалению, в русском алфавите нет. Я говорю о букве «ѓ». Её предлагал ввести ещё Василий Кириллович Тредиаковский, но Ломоносов, как известно, его срезал:
«Бугристы берега, благоприятны влаги…» и т.д.
А если бы она у нас была, мы бы писали (и говорили, что важнее!) Ѓейне, Ѓамбург, Ѓаага, Ѓольштейн, ѓомеостаз… И в Израиле не дразнили бы нас за то, что мы «ѓе» от «гимеля» не отличаем.

Вот украинцы нас опередили…

пишет в сообщество