Купил книжку стихов Андрея Шатилина «Троецарствие». Такое случается очень нечасто, поэтому можно сказать — зацепило. Оформлена интересно, стоит недорого, при беглом прочтении вроде ничего, еще и от минского издательства… Прочитал.
В большинстве — занудная бардовская фигня. Гениальных вообще нет. Есть несколько условно-хороших, в которых автор, как это часто бывает, сам не до конца понимает, о чем написал. А может и понимает немного — но тогда зачем остальную муть псевдо-философскую лирику было публиковать?:) Отдельное фе корректору — ни фига не рубит в ритмах и знаках препинания. Собственно, стихи.
Я в дом вошел и вышел.
Затем бродил по крыше.
Потом — все выше, выше.
Потом я был везде.
Я — кот, вокруг лишь мыши.
Я еле слышен — тише,
Мой нос почти не дышит,
И мышь уже в беде.
Я черный и приятный.
Не рыжий и не в пятнах.
На крыше в битвах ратных
Проверен я, друзья.
Я черный и приятный,
Хоть людям не понятный,
Я знаю ход обратный
Туда, куда нельзя.
И там, на странном месте
Я белый — хоть ты тресни —
Как платье на невесте,
Как лебеди в пруду.
И там, на странном месте
Мы белые — все вместе,
Поем мы хором песни
И смотрим на звезду.
Так пусть я буду черный,
Но ловкий и проворный,
Характер очень вздорный
И всем наперекор
Перебегать дороги,
Всем путаться под ноги,
Следить за всеми строго,
Чтоб не пробрался вор.
За это страшной тайной,
Быть может, не случайной,
Быть может, паче чаяния,
Мы живы до сих пор.
***
Обман раскроется, и вот
Толпа уже с камнями.
Страх сразу прячется в живот,
И ты — в какой-то яме,
Где ни покрышки и ни дна —
Спаси себя, Спаситель!
Скажи лишь громко:
— Жизнь одна —
Я жив, а вы висите!
Течет слюна. На животе
Уже роятся мухи.
Тень за крестом, а на кресте
Не ты.
Как листья, слухи
Кружатся — их не сосчитать,
Был не был — кто свидетель!
Кто лег, тому уже не встать,
Тому назад — на Свете —
Был выбор, до наоборот:
Ты — камень, люди — в яме.
Ты или люди…
Что отец шептал под утро маме?
***
Нас нет еще, и нас уже нет.
Но мы есть уже, где-то мы были.
В пол-лица, в полдыханья, бог весть,
Вздоха в пол
Плыли мы и не всплыли.
Мы еще не родились как мы,
Но уже
Мы как мы открестились.
Где-то здесь мы и где-то — не мы
Отучились и недоучились.
Правду-матку и правду-отца
Повстречаем — не вспомним, забыли.
Полдыхания в нас, пол-лица,
Полуруки в плечах, полукрылья.
Память сердца кричит о любви
И о вечности, и о бессмертии.
Разум шепчет: зови — не зови,
Слышат боги, услышат и черти.
Капли капают, музыка — шум
На неслышной танртрической ноте.
Мы в падении или в полете?
Камо грядеши? Ом мани падме хум.
***
Чистая правда — это спящая война. Во имя Гекаты! Во имя Гекаты! Узлы наших рук, наши плечи покаты…
Римская солдатская песня.
Оттрубили свое боевые слоны,
Отзвенела зурна, отгремел барабан,
Мир пришел в каждый дом, с ним — спокойные сны,
Вместо жертвы богам стал едою баран.
Люди праздником сделали память живых
А погибшим отдали цветы и вино,
В детских играх все меньше своих и чужих,
Землепашцами стали солдаты давно.
Скольких, брат, ты убил, разрубил до седла
Ради правды священной, не ради наград?
И причмокнул старик: «Да, охота была!
Положили мы их, так посев ложит град!»
До тех пор, сколько Правде ходить по земле,
Будет ящик Пандоры открыт и открыт.
Подросла чья-то Правда — к великой войне.
Ведь ничто не забыто,
И никто не забыт.
***
Сырую хвою жду. Зимняя стужа в пути.
Басе
Хижина, дорога, лес, зима, снега,
Хворосту немного, мы у очага.
Отсыревшей хвои запах, нет тепла.
Двое в мире, двое, занавеска-мгла.
В Поднебесной смуты, вьюги хоровод,
В Поднебесной слуги пьют вино господ,
В моде сок черешен, сливы цвет забыт,
Каждый первый грешен, Чжу Би Цзе убит.
А может просто ранен, а может просто пьян.
Меди нет в кармане, а я помню лан.
Что слыхать о Раньше? Раньше был герой.
Что слыхать о Ваньше? Ваньша стал горой.
Сорок тысяч конных крыльев в вышине,
Неземных Буденных и не на войне,
А потом где реки — стали вдруг ручьи,
Из варягов в греки, а теперь ничьи.
Желтые страницы в Книге перемен,
Выбитые спицы в колесе измен.
Хорошо ли это. Плохо, видит бог.
Смута для поэтов — дальний путь для ног.
Крик о настоящем — потому мы здесь.
Ничего нет слаще, чем благая весть,
Что не все заботы — повседневный рис,
Что седой Субботи смотрит сверху вниз,
Видит, в мире двое, а вокруг снега —
И послал обоим дым у очага,
Тушечницу-камень — знал, зачем гадать,
А для сердца — память. Ту, что не отнять.
***
Ссылочка на память: жизнь в сфере. Явно для романтически настроенных натур:)