святой тиранозавр! что же это такое? — испугался майор, прикрывая глаза рукой. из-за угла вышла девочка в маске и взмахнула веником как волшебной палочкой. по щекам прохожих потекли слезы. в руках профессора заблеяла овечка. мышка махала крылышками над свечкой и не знала, что делать дальше со всем этим богатством. играла музыка, печальная и торжественная, возвышенная и с контрабасом. новый год прорастал из каждого зеркала напротив, из каждого времени на рукоятке, будто слепой шарил по лицу руками, а вся кожа вселенной вопила в бубен — вот он я, вот я какой, вот как я стал, нате вам!
за щекой у девочки лежала геоконфетка, обувь дышала парами ментола, обновляя землю своим дыханием, а в небе солнце играло в прятки и догонялки, изредка махая гривой. и правил бейсбольных не знали в этой игре.
керамические страусы клевали носом каленое, оползнем спускались монахи с крыш в черных капюшонах с посохами за спиной, звездный десант поджидал в колесницах и божьих коровках, входили в образ алгоритма липкие ленты в подворотнях, и тут громкий крик нарушил целесообразность штурма.
— святой тиранозавр! что же это такое? — кричал сапер, прикрывая глаза рукой, падая на спину, бом-бом-бом разрываясь.
бибиси на вас нету, керамические страусы. вечно вы все испортите своими клювами. снимай маски! — прошептал бобовый стручок зеленому перцу во весь голос, гренадер, бомбардир. — эксперимент провалился — майор отдал концы марианской впадине. будете знать теперь, как между двумя огнями битами своими махать!
«сон чудесный — сниться миру, бледных улиц не узнать…»