здравствуй, муха-цокотуха,
я пришел тебя изъять!
да, я муха, отвечает мне муха, и что с того. я ходила на базар, я купила самовар, у меня не болит теперь голова о том, что будет завтра с утра, у меня для гостей всех мастей много разных сластей, иудей!
так отвечала мне муха, а сама в это время созывала всех медведей к себе в князья, лебедей себе в сватья, и брухом позолоченным похвалялася, и луком зеленым обмахивалася, и соседу-пчеле душистый перец в тарелку подкладывала, и на веретено чей-то волос наматывала, а все бабочки-плясуньи по полям ей осанны пели, сволочи и свиристели.
фиу-фью-иу-ить, аха-ха-ха-ха, кружатся тополя, моргают фонаря, вертится земля, светит на меня.
но что это там такое — шуршит и шуршит за дверью? это таракан-тараканище пришол, это таракан за голенищем полено приволок, это он такой весь любвеобильный из себя, что и шубу снять забыл, сторублевую дыню сладкую мухе из любезности одной подарил. очень мило. прелестно-чудесно. хорошо. весело и замечтательно. сладко.
— ешьте, ешьте, не стесняйтесь, угощайтесь! много у меня соседей, разных интермедий, всяких интерпретаций, мацы и специй, цокотуху покусать никому не удавалось, цокотухинина мать вовремя ассигновалась, зовите музыкантов, будем танцевать!
но пришол к таракану гипноз — и стал таракан импотент. но пришол к мошкаре цирроз — и стала мошкара хиреть. но дошло до жуков, что тут будет сейчас — и встали жуки, побежали жуки, полетели жуки до самого до синего до моря.
и пришол тут ко всем паучец. тут бы и сказке конец, ан нет. поперло тут у мухи вдохновение, и села она за стол, и написала за пять минут полонез огинского. вот что делает всего один вовремя подосланный таракан с не такими уж и большими усами. ведь даже у мишки, которого роняли на пол миллионы раз, уши длиннее.
— у меня живет козленок, я сама его спасу! — пела муха, причитала, но потом заснула.
а мне не жаль муху — все равно счастливый конец ее сказки.