глиссандо

отпразднуем твое пятисотлетие!
да здравствуют серебряные джунгли!
в колхозе имени ивана иванова
растут деревья сильной глубины

там впадина, зовут мари иванна
там джомолунгма имени пике
гуингмов сонм летает над равниной
и вещий боткин нить свою прядет

разумен путь его по льдам и ноосфере
размерен шаг его, и удаль, и азарт
и в каждом шаге трубы и тромбоны
и с каждым шагом музыка сильней

а ты стоишь на цыпочках в прихожей
и созерцаешь волны во вселенной.
нетранспонирующий инструмент.
«давай глиссандо!» — зрители кричат.

глиссандо выбрало тебя свои героем,
такие финики, мой друг, крепись.
salut!
chin-chin!

2,5 млн. заклепок

Дельфины прыгали в асфальт.
А два с половиной миллиона заклепок!..
Японцы море кипятят.
А два с половиной миллиона заклепок!..
Носили любимые на руках.
А два с половиной миллиона заклепок!..
О господи, какая рань!
А два с половиной миллиона заклепок…
И вот уже…
А два с половиной…
Да подождите вы!
И вот,
И вот уже чихнули на всё.
А два с половиной миллиона заклепок…
Ааапчхи!
И все-таки она стоит
И не вертится!
Вот так башня!
Да ничего необычного.

А два с половиной миллиона заклепок?!

брюшкин будущих полинезийцев

p.s.

в каждом полинезийце живет полинезийка
примем это как свершившийся полинезис
посмотрим по сторонам — и что же мы видим?
полинезийцы уже в каждом из нас.

бы-ы-стро [произносится с уважением]
спосо-о-бности! [многозначительно в небо]
так, ребята, где ваши балалайки, — командует брюшкин.
ну а что местному брюшкину предложить полинезийцам в обмен?..

консенсус. канонизация.

город спит (друг мой ворона)

город спит в круглых банках фосфорных бликах металлических судорогах
апельсиновых корках свадебных люксах открытых люках

город спит в переполненных вагонах — я не понимаю машинистов, хирургов и сварщиков
стрелочников, булочников, дачников, но мне все равно, это не важно, между нами нежные чувства

будто вышло из облака небо и растаяло в сиреневых обоях на моей стене
и я лежу на диване и каждым полушарием старательно думаю о тебе

если хочешь останься если можешь иди — что-то во мне изменилось, хочется писать шариковыми ручками
хочется работать отвертками и напильниками, шлифовать и оттачивать — пахнет весной

хочется кричать как ворона разговаривать с попугаем о смысле жизни
как будто он поверит мне и признает своих сородичей попугаями

мол, это проблема для их цивилизации, и все такое, друг мой ворона, ты меня понимаешь,
я тебя в обиду не дам, подсыпь-ка мне корма и водки налей в блюдце, давай еще посидим в твоей клетке

а в какой-то момент просыпаешься песком на паркет и идешь за метёлкой — пора убираться
но в стакане еще плескаются умные мысли и mr.happy по-прежнему улыбается — и ты стоишь на своем

в голове сплошная марта со своей бесконечностью, как будто взорвутся все фотографии
но все пройдет — утро не за горами…

Столбы (О проблемах перепроизводства золотых яиц)

жила-была девочка, похожая на тебя
у девочки в корзинке высохли грибы
пока она шла домой от бабушки по пятам
пока ее песенка разносилась звонкая по всему лесу

потом выбежала курочка прямо на автобан
снесла от страха яичко и дальше пошла по делам
а яичко катилось катилось и докатилось-таки
снесло водителю башню от зависти и пол черепа впридачу

тут конечно стоило бы сделать остановку и пень
чтобы, так сказать, выдохнуть, вдохнуть и дальше прыг-скок
но в этом месте если остановишься, то можно повеситься
поэтому вокруг так много столбов вокруг

и скворечники пустуют — говорят, все дружно ускворчали на юг
даже бабушка на юге живет, потому и грибы у нее по ночам
только долго ли да коротко ли, а поезд мчится вперед
и на станции сойдешь, а десять лет уж как нет

глядь, а сходят с ума барышни по корзинкам а ля девочка там
глядь, у курочки свой дом теперь, транзистор и повар-индюк
глядь, живут себе столбы в серебре и только светятся по ночам
и только скворечники по-прежнему пустуют — некому в них яйца нести

зато небо верит в тебя

я лежал на полу и к утру оброс бородой,
заглянул в сердце бури, а там золотое дно.
«я не верю в небо», — и смотрит прямо в глаза.
«зато небо верит в тебя», — и кивает ему головой.

я нырял я нырял я нырял пока не почувствовал вкус этих слов
в облаках оставались соленые рыбки сушеные
и в экстазе толпы валили слонов на траву
и во мглу улетали мыши в слонов влюбленные…




прошмыгнет заратустра в сознаньи бочком волчком
пробежит длинноногая лань серебристых к утру матрасов
и какой-то матрос под гипнозом войдет в твой дом
а ты все так же сидишь и веришь в реинкарнацию

солнце as is

начинающая соседка смотрит на меня браконьером
что-то ты, говорит, бледный и на себя не похож, а на шварца,
а может зайдешь? и делает так глазами — тук-тук!
не, не могу, говорю, болею, скучаю, сентябрь.

спускаюсь по лестнице как будто внутри картины веласкеса
как будто по маслу стекаю вниз по перилам
как же звали этого художника, ну васнецова что ли
или он тоже рисовал себя пастелью на стенах?

ладно, прохожу мимо старушки на лавочке, в руках подсолнух
сидит и штопает занозой внучке колготку
«ну что ж ты у меня такая падучая, все падаешь, прости госсподи», шамкает,
а мы все крепче стоим на земле, зачехлили крылья и зонтики

стоим на остановках, вокруг прохожие, в рубашках и галстуках
в сапогах, с парашютами и кожаными чемоданами
пойдем в окно, он говорит. то есть в кино, конечно же!
говорят, там солнце показывают без светофильтров, голое [шёпотом]

и потом его продолжение преследует зрителей… [шёпотом]

жил бы на свете олененок джо

жил бы на свете олененок джо,
был у него один монах в услужении,
возле границы с подветренной стороны
остановили их однажды кроты

и говорят: вы кто такие тут, блин
чего вы ходите тут по нашей земле
зачем вы бодаетесь с прохожими тут
куда вы собрались убежать из леса

стал олененок и смотрит главному кроту прямо в глаза
и отвечает, мол, я не такой как все,
мол, у меня в услужении есть монах один,
так вот он вам задаст сейчас кузькину мать

тут сел монах на пони и поскакал в леса
и через три дня привел в кротиную заводь крокодильи стада
они зубами клацают, мол, клац клац клац
они хвостами бьют по бородам бум бум бум

и вот подходят крокодилы прямо к городу под землей
и начинают песнь свою зелёную петь
и смотрят по сторонам, а тишина такая вокруг
и нету ни кротов, ни олененка, ни единого ангела падшего

ну что тут поделаешь — стали крокодилы добычу делить
грабить протекающие мимо реки и поезда
насиловать лягушек, ящериц и дикобразов,
и такое вокруг средочие головастиков образовалось, словами не описать!

а через три года явился олененок монаху во сне
и говорит: съели меня, черти, земляные кроты,
а рога висят в прихожей… и собрался снова монах в поход,
вот только это уже совсем другая история…

свет это тоже чувство (игры зонтами) (первая версия)

незнание законов физики не освобождает от ответственности
предки падают прямо в ладони с небес и тянут к земле
наш мир как рыбка в рыбке в речке в море под землей и вне
плывёт на семи китах восьми черепахах в папахах и маск-халатах

скрывается в каждой чешуе, потому что иначе придется выйти к себе
из себя на подмостки, войди в его положение, оторвись от земли, смотрите по сторонам,
держистеь за поручень, примите на грудь, красивое имя Зонт,
кому-то радость, кому-то вах, а кому-то модель вселенной

всему миру как говорится мир и ковер-самолет, и звуки ветра впридачу,
мир как говорится вертится падает изгибается и волнуется и умирает
а может быть Лейла или Джафар знают, а может быть Иван или Марья,
а может быть любимые бабочки, а может быть рефракция или матриархат

в любом случае во всяком случае — в каждом взгляде
вы видите видите слышите щупайте! заплывайте за буйки в небесах
идите по городу, нюхайте волосы ее, ощущайте осень в запястьях
на балконах растут кактусы, объединяются полюса батареек

где-то ночной переход сходит с ума, старый мост замотали в пеленку,
навылет пронзает лысину свет, день и ночь всего лишь детали —
свет это тоже чувство, прохожий с головой улитки, вечная любовь в образе цапли,
грация на стекле, дон кихот танцует вальс в кабаке в состоянии бури

скрипка играет, глаза на руках, искры летят из распаренных тел
немного солнца в холодной воде по дороге в тридевятое царство отсюда
коллективная рыбалка, соломинки-удочки, кузнецы-рыбаки, стрекозы-священнослужители
один за всё, и все на одного
но все-таки есть еще время…

+3 (вселенная в алфавите)

Вселенная в сахаре и алфавите
наклонилась и сыпется прямо в лицо
и смотрит в глаза, разъедая сетчатку
но на каждую вселенную найдется свой парикмахер

закрыл глаза, чтоб остальные его не видели
разжал кулак — обнял весь мир
и летит над плоскостью, развевая флаги
но на каждого пушкина найдется снаряд alt+f4

и еще. лежит мармелад зеленого цвета
а кажется это наблюдателя мысли искрятся
и видит око, да зуб на зуб не попадает —
так вокруг стало холодно, братцы

один раз в год во всей вселенной мёдом пахнет
один раз в год во всей вселенной мёдом пахнет