Рубрика: Сказки о животных

На сцене клуба в рабочем поселке «Зиновьевск» стояли медведи и пели. Около 30 бурых медведей со всех уголков страны — из Сибири в основном, но встречались и матерые экземпляры из Марьиной горки, из Архангельска, из Чебоксар даже был один. И вот так они стояли и пели что-то веселое на свой медвежий манер. В рядах напротив сидели представители элиты — парочка военных, взявшись за руки, зажиточные селяне с зажиточниками в руках, местные воротилы-владельцы скипидарки и т.д. Слушали внимательно, ничего не сказать было по лицам, не сказать было, что не нравилось им слушать. Да и песни были веселые, пускай даже на медвежий манер. Пели медведи вот что:
— о-ч-к, о-ч-к, о-ч-к
— о-ч-к, о-ч-к, о-ч-к
— уууу, у
— уууу, у

и так далее. Но все же самое странное происходило в задних медвежих рядах на сцене. Поглаживая рукой голову, по которой плавно струились два уха, связанные снизу в один пучок, немного согнувшись вперед «под квазимодо», пытаясь сделать из двух крупных круглых глазищ узенькие китайские щелочки, поджимая зубы, явно стоял заяц. Я бы даже сказал, заяц-акселерат. Заяц-мутант. Заяц-гагарин. Заяц-извращенец в медвежей маске. И вот он стоял, стоял, и пел, и пел.
…
Публика вежливо встала и захлопала в ладоши.
Медведи поклонились и медленно стали опускать занавес.
Публика вежливо расходилась по домам.
Медведи устало сидели на сцене и пили ром из фляжек.

Жила-была крупная рыба. Она была до того крупная, что в округе считалась бонзой, главным соглядатаем, верховным командующим — в общем, все ее боялись и уважали. И губы у рыбы были такие выпуклые, сильно так выпуклые по сравнению с остальными частями тела, даже сильнее, чем плавники были выпуклены. И крупная рыба ужасно своими губами гордилась.
И вот плывет однажды крупная рыба по морю. А на берегу моря стоит рыбак — он закинул удочку и ждет поклевки. Вот он закинул свою удочку на удачу в незнакомом месте, ждет поклевки, надеется, ветер дует, облачка там всякие смотрит. и поплавок у этого рыбака такой баааальшой-большой, красный с белым поплавок из пенопласта. Дёрг-дёрг! Дёрг-дёрг!
Ну, значит, тут уже рыба подключается — увидела рыба мясо, дернула за крючок, который дернул поплавок, который увидел рыбак, котороый на берегу стоял, который оказался удачливее всех, который был гениальный фрезеровщик в третьем колене, который выловил рыбу из моря и бросил ее в контейнер к рыбешкам, в котором все были равны.
— Вот это рыбак! — скажете вы. — Вот это ништяк!
— Нет, — отвечу вам я. — Обыкновенный рыболов-любитель. У него даже значок есть.

Чудная пчела без орбит (кто ее знает, почему у нее орбит не было – просто не было вот, и все), умильно виляя своим единственным и неповторимым жалом, проходила мимо, даже не здороваясь. Впрочем, прохожие это объясняли множеством забот и прочих несуразностей, сложившихся в последнее время в ее жизни – от поломки дощечки, прикрывавшей вход в улей, странного помутнения рассудка у прищепок с ее балкона после проведения внеочередной генеральной химической завивки (или уборки – никто уж и не упомнит), до состоявшейся буквально на днях очередной полуночной схватки в бараке у кольцевой дороги. Нет, он знал, почему она перестала с ним здороваться, он догадывался, почему она стала проходить мимо, он прекрасно все видел и понимал. Намного лучше все понимал, чем некоторые прохожие. Хотя некоторые прохожие об этом его понимании тоже знали, и поэтому старались сами ему ничего не сообщать, не разговаривать и тоже сильно к нему не приближаться…