Зуб он прикрутил на ручку из прошлогоднего высушенного бамбука, и взмахнул орудием в воздухе, устрашая духов и живность кругом.
Мантия прикрывала его до ступней, и снегоходов было не видать, и костылей. Пимпочка, свисавшая с головного убора, постоянно била его по затылку, и под этот ритмический звук он начал потихоньку приседать и кружить по поляне.
«Ну что за хрень!» — подумал зуб на бамбуковой палке. — «Вечно меня угораздит какому-нибудь одержимому попасть в лапы!»
— Спокойной ночи, товарищи! — сказал на прощание Л.И.Брежнев малышам и испарился в тумане.
И испарился в тумане.
Испарился в тумане.
В тумане.
<300kb> оригинального текста,
а музыку написал Идридзе — собственной персоной
Идет коза рогатая! <900kb>
исполняет Dima iDR сотоварищи
— Эй, хоббит, дай-ка мне пилочку для ногтей! — изо всех сил прокричал язык глуховатому хоботу, высунувшись и болтая невероятное.
— Это зачем тебе хобот? — спросила пилочка для ногтей. — Тьфу! Зачем это тебе пилочка? — удивленно спросил хобот.
— Зачем, зачем… Ноготь хочу подточить, чего ж тут непонятного! А то зубы его до мяса уже изгрызли, недоумки…
Тебя как звать? — спросило существо, снимая кепку и пыхнув сигареткой.
— Гена, — ответил Гена немного удивленно.
— Понятно. Обыкновенный? — настойчиво продолжало задавать вопросы существо.
— Что?
— Гена обыкновенный?
— Вроде бы да, не знаю… — Гена даже как-то растерялся.
— Плохо. Будешь необыкновенный, — утвердило существо, неодобрительно покачивая лысой головой в шрамах.
— Ну… Ладно… — не нашел, что ответить, Гена.
— А ты хороший?
— Чего?
— Хороший ты, спрашиваю, или нет? Что тут неясного? — вскипело существо, про себя отметив: «Какой недалекий!»
— Вроде да, хороший.
— Вот и отвечай: «Хороший!» Плохо. Будешь самый лучший в мире. Понял?
— Понял.
— Хоррошо. Вот черт! А я всегда мечтал познакомиться с крокодилом!…
— Товарищ Иосиф, — хитро прищурил и без того всегда прищуренные глаза Владимир, — а давайте разработаем план! А?
— Вах, ну нэ знаю, товарищ Ильич, я как-то смущаюсь так резко начинать преобразования в обществе. Вы же знаете Джугашвили — он всегда был сторонником толерантного, стихийного декадно-пошагового внедрения…
— Ну что вы, батенька, в самом деле, как красная девица!? Да какая разница, какое внедерение, ведь я и название уже для планчика придумал — гоэлро! Чувствуете, какая мощь, как звучит — сталью отдает звонкой и в то же время спираль явная прослеживается! Говорящие названия сейчас в моде.
— Вах, ну не знаю, товарищ Ильич… А вот лучше бы вы, товарищ Ильич, мне партийное имя придумали, раз вы такой гений и отец, а то вот уже и товарищи удивляются, что я без партийного имени который год с вами работаю…
— Вах да вах… Экий вы, батенька, вислоуслый да недалекий, пожурить даже не охота… Ну, будьте, к примеру, Сталиным — чтоб на меня похоже было, когда помру, ха-ха-ха!
— Вах, ну что вы такое говорите, товарищ Ильич…
— Да, и вот еще что — избавьтесь наконец от этой дурной привычки вечно повторять свое «вах!» Народ этого не поймет. А теперь давайте все-таки поговорим про гоэлро…
…
Так молодые строители коммунизма через некоторое время получили пакет ценных указаний партии и правительства и начали в ускоренном темпе строить Хатынь, Кузбасс и многие другие города и линии передач…
P.S.
— Товарищ Набалдян, а вы рисуйте, рисуйте, запечатлевайте сей исторический момент… Как это у него связаны руки? И глаза залеплены? Ай-я-яй, Иосиф, вечно вы со своими неумными шутками. Ну ничего, поручим эту картину товарищу Набалдяну, уж он-то ее непременно, с первого слова нарисует… Пойдем, печать поставим на место.
После этого люди, известные нам как Ленин и Сталин, действительно вышли из комнаты — в этой исторической правде художнику не откажешь. Один из них напевал популярную песенку «Две свечи, две светлых повести» композитора *** (ну вот привязалась же!). Второй, покачивая головой, тихо нашептывал мантру: «сталинсталинсталинсталин» — очевидно, силясь привыкнуть к незнакомому пока словообразованию. Телефон на столе наконец-то перестал безутешно звонить, взывая к связи.
организация объединенных полюсов
Мальчики стояли перед пороховым складом, не решаясь достать спички. Можно было подумать, что никаких спичек у них вовсе не имеется, что стоят они здесь просто так, семечки, мол, щелкают, и вообще сторожевая овчарочка Альма усыпила себя сама кусочком колбасы пальцем пиханной, и охрана вся в казармах неподалеку стояла неслучайно запряженная, и кони… Но это не так, потому что мальчики готовились, и готовились основательно, и семечки запасли с сухарями, и спички у них были.
— Ай, да ну вас! – сказал решительно Костя, доставая коробок.
…
Так юный Циолковский поджег свой первый фитиль…
Потапова кто-то научил выращивать яблоки, на которых проступали совершенно ясные изображения Ленина или Сталина. Пять из этих яблок экспонировались в музее. Сейчас Потапов вырастил и хотел прислать еще 3, с лозунгами и государственным гербом…
и еще — выделите картинку мышкой:
Я бил баклуши, сидел сложа уши, лежал на боку, гонял собаку, в потолок плевал, галок считал – и вдруг исчез! Поминай как звали.
И след простыл, шмыг в кусты – мигом единый. А чьи же седины?
Будь здоров!
Да и был таков.
Время летит перелетной стаей.
Ай-я.
Сон на лету в летную ночь.
Сон в рукаве сбыться не прочь.
Только по звездам положен путь.
Только добраться б куда-нибудь.
Не по уму строить тюрьму, огород городить, за нос водить, за руки взять, лыко вязать… Только не спать – не забыть, как было!
Ветры-блюстители, меня простите ли? Я на лету слов не найду. Я на посту с оком в ладу. Вот сон вам на лапу да по нутру. И в ухи мне силы!
Ай-я!
Убил баклуши, расправил уши,
Нашел подругу – бабу ягу
В ступе толок воздушный замок
Смешно говорить – как понять, не знали.
И след простыл – заболел зимой
Ай души рушить да не впервой
Все, пора, на востоке медь
Время лететь перелетной стаей.
Время лететь — перелетной стаей!
Ай-я.