— Вы хотите отделения нашего комиссариата от центрального управления, разбойники?! — кричал в трубку еще молодой человек по имени Броненосец Потемкин.
Трубка дымилась, и от этого дыма многие уже с округленными глазами легковесными телами лежали на приступе во дворец. Портик шатался под напором северного ветра, пьяная матросня похрапывала на ивовых ветках, вилы пели свои колыбельные песни гарнизонным офицерам.
«Зенит Европы», — подумал главный тренер сборной по хоккею примерно в это же время.
Примерно в это же время памятник Пушкину стыдливо поднес к глазам монокль.