старик сидел и рыбку ловил. «рыбка, ловись! рыбка, ловись!» — причитал, и она его иногда слушалась. подходила, брала крючок щупальцами, клала в рот его нежными губками и била хвостом в поплавок — мол, вот она я, возьми меня такой, какая я есть, полюби меня, старик, беленькую, полюби меня, старик, черненькую.
старик не выдерживал и тянул удочку вверх. нежно так тянул и бережно, выбрасывал рыбку на берег, садился с ней рядом и вздыхал. «вот еще одна попалась», — думал про себя, и гладил ее по подмышке. затем раскатывал газету на коленке и самокрутку крутил, отвернувшись. рыбка дышала тяжело, но была счастлива и била хвостом, задыхаясь.
— ммм? — говорил старик, свернув цигарку и предлагая рыбке затяжечку. но та молчала и только смотрела на него глазами влюбленными, не понимая.
— на! — говорил старик, и обдувал рыбку запахом жасмина из легких.
рыбка била хвостом, но соглашалась и на это. «ай, ловъю! какая послушная!» — радовался старик и забрасывал рыбку травой. его ведь удочка ждала на берегу, он ведь был заядлый рыбак, чорт побери, сам из орешника ее выстругал по ночам.
— ай, ловъю! — кричал тогда уже на всю озерную гладь утром. — айда ребятки в прятки играть! — кричал, и как бабахнется раз в озеро динамита куском. ну взорвался, конечно, только его и видели, старики говорят. а все равно выходит по утрам в лес чайку с мятой попить. и лоси его любят, и слоники, и коростели…